Есть больше, чем безумие, лечение электрошоком, обсуждение о стоимости подгузников ребенка, и внезапное появление призрака в зеркале, что Гаррель соединяет настолько свободно, что они чувствуются больше как моменты вне времени, чем фрагменты рассказа. Его краткий повествующий стиль, вероятно, объясняет некоторые из несчастных реакций на фильм, заработанных после (и во время) его первого показа для прессы на Каннском Кинофестивале в прошлом мае, даже призрак не помог. Это не ново: «Приключение» Микеланжело Антониони  был осмеян в Каннах в 1960. Серьезные кинофильмы, которые настаивают на их собственной серьезности почти всегда, принимают тяжело, являются ли они интеллектуальными загадками или, как «Граница Рассвета», романтичными сердечными криками.

Один из самых важных французских  пост Нью-вейв режиссеров, Гаррель (родившийся в 1948) только в последнее время начал получать внимание, которого он заслуживает в этой стране. Хотя многие из его фильмов остаются вне легкой досягаемости для американских зрителей (горстка доступны на DVD), недавний выпуск «Регулярных любовников», его душераздирающий взгляд назад от 2005 в май 1968, и «Я больше не слышу звук гитары», сокрушительная драма 1991 о его обреченных отношениях с певицей Нико, помогли заполнить промежутки. «Граница рассвета» не достигает красноречивых высот любого из тех более ранних наименований, но это - прекрасная работа, залитая глубокой меланхолией, которая кажется гравированной в каждом из ее красиво освещенных кадров.

Нагота этой меланхолии, ее неприкрашенной, непримирительной крикливости, частично объясняет, я думаю, трудность, которую некоторые зрители имели с этим фильмом. А ещё любовь. Кажется странным сказать, но как раз когда кинофильмы всех национальностей продолжают находить новые и выразительные способы передать насилие на экране, многие теперь оказываются в недоумении, когда дело доходит до любви. Конечно, бывают случаи в Америке, когда страсть сочетают со смехом (как в бесчисленных приятельских романах) или делают ее оправданием для сублимации (как в тех оргиях потребления под названием женское кино). Но любовь - наркотик в «Границе рассвета», - вещь, которая сплачивает людей, разлучает их и определяет их отношения с другими людьми и миром.

Фильм открывается Франсуа, собирающимся в Парижскую квартиру Кароль сфотографировать ее. Не намного позже, эти двое падают в кровать. Они продолжают падать. Мы узнаем, что Кароль замужем за актером (почти призрачное присутствие, его играет Eric Rulliat), который пытается добиться успеха в Голливуде. Скучающая, возможно одинокая и ушедшая в себя, она первоначально не кажется столь же влюбленной в Франсуа, как он в неё, хотя она могла бы быть только приучена к очарованию. Госпожа Смет, чье физически непристойное, время от времени почти безразличное представление работает лучше ранее в истории, когда ее характер кажется отдельным и от Франсуа и от страсти, которую он ясно чувствует, на короткой технике и естественном обращении. Она - неудачный объект желания большим количеством способов, чем режиссер, возможно, назначил.

Младший Гаррель, свободно текущие слезы и красота которого были разработаны для трагедии, никогда, кажется, не должен упорно трудиться, чтобы обольстить аудиторию, и легкость его очарования может заставить его казаться чрезмерно незрелым. Но потому что он носит это слегка, то очарование может также походить на неосновательную защиту, которая в свою очередь наделяет его острым воздухом уязвимости. Франсуа легко уступает Кароль, которая теряет его, когда ее власть напрягается. Все разваливается. И когда Кароль умирает одна, Франсуа, даже с Евой и ребенком, готовым вернуть его на землю, быстро дрейфует в эфир. Однажды, смотря на его собственное зеркальное изображение, он вместо этого видит Кароль, которая убеждает его присоединиться к ней. В «Орфее» Жана Кокто, который, возможно, послужил вдохновением для этого фильма, Орфей ступает через зеркало, которое приводит к преступному миру, где его любимый Эвридика ждет его. Зеркало - граница между двумя странами, граница между жизнью и смертью, любовью и ее отсутствием. Реален ли призрак Кароль, или смешливое приспособление рассказа является несущественным рядом с обязательством Филиппа Гарреля о любви как об абсолюте и к его собственному артистическому видению. Снова и снова, он вводит двух любовников в своих дотошных составах, где они показывают страсти, которые на основании их примера напоминают нам о том, насколько истощена жизнь в современном мире. Он преобразовывает частную мечтательность в общественное причастие, призывает вечность, нелепость рисков, приглашает высмеивание, обольщение, шок, переступает пределы.